Территория души. О чём молчит церковь?.. - В. Бессмертный

Человек, привязывающий ленточку к дереву, или ставящий свечу в подсвечник – думает, что вот сейчас он «объявит Богу свое желание», и уйдет по своим делам, а молитва будет продолжать идти к Господу все то время, пока горит свеча, или трепещется на ветру лоскут. Ничего подобного! Молитва будет восходить к Господу ровно столько, сколько человек будет ее творить. Свеча – это символ, а не помощник или «усилитель» молитвы, и уж тем более не заменитель.

Утилитарное и прагматичное отношение к молитве некоторых современных христиан поражает: некоторые христиане стали перенимать восточную традицию привязывать молитвенные ленточки к деревьям именно потому, что лоскут трепещется на ветру гораздо дольше, чем горит поставленная свеча. Вот так! Как говорится, учитесь молиться…

Кроме всего прочего, мы забываем, что раньше, до начала нефтяного века, свечи изготавливались из чистого пчелиного воска, который при горении не коптит, так как сгорает полностью, и не выделяет при горении вредных веществ. Сейчас свечей из натурального воска не найти. Делают их ныне из парафина – остатка от перегонки нефти, то есть отхода от производства бензина, а то, что в храме называют «восковыми» свечами – это просто более дорогой подкрашенный и ароматизированный парафин. Дотошному покупателю, пытающемуся выяснить, что это за «воск», ответят: – «обычный воск, искусственный». Искусственный воск – это парафин.

И даже покупая дорогие, не «софринские» свечи, на этикетке которых написано «пчелиный воск» – в лучшем случае окажутся смесью натурального воска с парафиновыми свечными огарками (их же надо куда-то девать!). Парафина в них будет от двадцати (в лучшем случае) до пятидесяти, или даже семидесяти процентов. Причем запах будет самый приятный, восковый. Но это – химический ароматизатор. Цвет так же делается любой. В храмах РПЦ невозможно найти натуральные восковые свечи. Свечи из натурального пчелиного воска, без примесей – сегодня можно еще найти в храмах старообрядческой церкви.

Парафин при горении выделяет в воздух бензол и толуол, которые не успевают сгореть, так как выделяется их много, а температура горения невысокая. Бензол попадает в организм через дыхательные пути. Если малые дозы этого вещества попадают в организм регулярно на протяжении нескольких лет, у человека происходят нарушения в работе печени и почек, постепенно разрушаются нервная и кровеносная системы, могут развиться заболевания костного мозга и крови вплоть до лейкемии. Толуол попадает в организм через органы дыхания и кожу, сразу поражает нервную систему, а затем и кровеносную.

Медленное воздействие ядов – наиболее опасное, так как не вызывает острых форм отравлений, значит их практически невозможно заметить вовремя, а когда уже поздно, и организм полностью разрушен – человек и не подумает связать эти факты, и будет искать причину в чем-то другом.

Итак, свечи – это отходы нефтепереработки. Представляете, сколько свечей сжигается ежедневно в храмах? Неплохое подспорье владельцам нефтяного бизнеса! Мало кто из прихожан храмов знает, что всем храмам Московской Патриархии РПЦ строжайше предписано приобретать для продажи свечи и прочую утварь только у одного производителя – патриаршего предприятия «Софрино». Приобретение священником храма самостоятельно, например, свечей не софринского производства – строго карается церковными властями. Патриархия РПЦ пристально следит за выполнением этого предписания. Законы бизнеса весьма жесткие.

Подобная ситуация и с ладаном для каждения. Раньше в храмах кадили чистыми смолами южных пород деревьев: босвеллии, ливанского кедра, мирры, и некоторых других. Эти деревья являются природными аккумуляторами жизненной энергии – праны, которая обильно выделяется при каждении смолами этих деревьев. Именно про этот ладан говорила церковная поговорка, что его «черт боится». Сегодняшний ладан – это искусственные полимерные смолы, обильно сдобренные химическими ароматизаторами, использующимися в парфюмерной промышленности. При горении такой «ладан» выделяет массу токсинов, канцерогенных веществ и тяжелых смол, забивающих дыхательные пути и оседающих в легких, так же, как и у всех пассивных курильщиков, находящихся в накуренном помещении. Лампадное масло также уже не то, что раньше. Если раньше применялись натуральные растительные масла, то теперь в лампадах горит вазелиновое трансформаторное масло, поставляемое в храмы тем же предприятием «Софрино». Вазелиновое масло – так же побочный продукт перегонки нефти, по составу сродни парафину, о котором мы уже говорили. Побывав в современном храме, человек по воздействию на организм побывал как бы в прокуренном цеху вредного химического производства.

Но главное во всей этой истории то, что сама субстанция огня, поддерживающаяся горением натуральных веществ, как в старину, и современными отходами перегонки нефти, как сейчас – совершенно разная. С виду это тот же огонь, вроде бы все то же самое. Но вот незримая структура этого огня разительно отличается от того, что было до века химизации.

Современный огонь от сгорания химикатов являет собой субстанцию значительно более низких вибраций, чем огонь от сгорания, скажем, натурального пчелиного воска, или природного льняного масла. Чистое пламя высоких вибраций было сродни вибрациям духовного мира, и действительно отгоняло низковибрационных энергетических сущностей – «бесов». Отсюда обычай для очистки помещения от темных сил – обходить его с горящей свечой в руке. Вот истинный и изначальный смысл зажигания в храме свечей и лампад (помимо чисто утилитарного освещения в древности). Пламя очищало пространство храма. Теперешнее же пламя можно смело сравнить с мифическим (или нет?) «адским» пламенем…

Суеверия народа – хороший бизнес для дельцов от церкви. Вообще, на обрядоверии церковь делает очень немалые деньги. Купля-продажа религиозного «ширпотреба» стала неотъемлемой частью жизни церкви, а ведь Христос, как мы помним, изгонял таких торгующих из храма…

Кроме того, современный человек, увлекающийся педантичным исполнением обрядов, все-таки лукавит. Он избирает те обряды и традиции, которые ему не очень обременительно исполнять. Кто, например, из прихожан храма, яростно стоящих за каждую букву обряда, платит в кассу храма «десятину» – десятую часть всех своих доходов? Правильно – никто! А ведь, если уж на то пошло, десятину то – никто не отменял. А берете ли вы с собой компас, когда отправляетесь помочиться? Нет? И очень зря! В старинной книге «Поучение о Христианском житии» мы находим правило, запрещающее справлять нужду лицом на восток. За нарушение – триста поклонов. Земных. А помывшись, должно сделать сто поклонов, так как, омывая тело и прикасаясь к его интимным местам – вы совершили грех. И подобных замечательных, и жизненно необходимых правил можно найти массу.

И если человек сознает, что большая часть всех этих традиций и правил устарела, и неприменима к современной жизни, а многие из них прямо-таки граничат с суеверием, то что же заставляет его истово верить в спасительность некоторых выборочно взятых действий? Такой выборочный подход к наследию традиций, по меньшей мере, нелогичен.

Откуда вообще берутся обряды? Обряд – это отражение каких-то реальных, произведенных когда-то и кем-то действий, имевших важные последствия для людей. И люди, пытаясь внешне произвести похожие действия, хотят получить в результате подобные последствия.

Механизм возникновения обрядов хорошо демонстрирует распространившийся после Второй Мировой войны на островах Меланезии (группа островов, включающих Новую Гвинею, Фиджи, Вануату, Соломоновы острова, и другие) среди аборигенов культ «каго» – от англоязычного «карго», что значит – «груз».

Во время Тихоокеанской кампании против Японии, американской армией на эти острова в огромном количестве доставлялись самолетами грузы жизнеобеспечения для армии – консервы, одежда, оружие, инструменты, и многое другое. Островитяне никогда не видели таких вещей, но они быстро поняли их практичность. Они видели, что американцы не сеют, не пашут, и не изготавливают этих вещей. Да, в общем-то, они прекрасно понимали, что человек и не может изготовить подобное, это под силу только духам предков, а американцы просто наладили с ними связь, и правильно их задабривают.

Потом война закончилась, американцы улетели, а военные базы и аэродромы были заброшены. Духи предков больше не присылали ценный груз. И тогда островитяне решили принять эстафету общения с духами предков. Они стали из дерева, прутьев и циновок делать имитации самолетов, расчищали лес под новые «посадочные полосы», жгли костры. Имитировалось все, вплоть до хижины для радиорубки с шестом, имитирующим антенну, а жрец культа заходил в эту хижину в подобии наушников, сделанных из кусков коры. Другие участники обряда изображали посадочные сигналы на взлетной полосе, так возник своеобразный танец.